пара

Мы скованы с тобой,
Как дважды два-мгновенно,
Как хмели и сунель,
Как молоток и серп.
Фальшивящий габой
Сдувает откровенно
Судьбы моей капель
И обнажает нерв.
Мы вместе не совсем,
Не части-и не пара,
Пишу через дефис,
А слышится тире,
Мы пленники дилемм
Прошедшего угара,
Глядим из-за кулис
И молим имярек.
Ты имя назови
Бессовестно, свободно-
Я сгину, пропаду-
Без Паташона Пат.
Костер уже остыл,
А прошлое бесплодно,
И лепишь ерунду
В свой самый личный ад.

пара

Мы скованы с тобой,
Как дважды два-мгновенно,
Как хмели и сунель,
Как молоток и серп.
Фальшивящий габой
Сдувает откровенно
Судьбы моей капель
И обнажает нерв.
Мы вместе не совсем,
Не части-и не пара,
Пишу через дефис,
А слышится тире,
Мы пленники дилемм
Прошедшего угара,
Глядим из-за кулис
И молим имярек.
Ты имя назови
Бессовестно, свободно-
Я сгину, пропаду-
Без Паташона Пат.
Костер уже остыл,
А прошлое бесплодно,
И лепишь ерунду
В свой самый личный ад.

нежность

Ты был прежде. Я очень хорошо помню твои чуткие, пушистые ресницы, длиннющие и трепещущие. Огромные очаровательные черные очи, слегка вьющиеся волосы, островатый профиль. Немного искривленную высоченную фигиру. Широкие ладони. Ощущение нервных губ на своих замороженных и замороченных пальцах.

Я все очень хорошо помню. Нежные, ласкающие полутона голоса, от крика до шепота. Изгиб гитары и мелодика-не бардов, но Вертинского... Королева играла в башне замка Шопена... паж и рыцарь, валет червей, от черноты прядей до рыжего солнца выгоревшей макушки.

Что я чувствую? прозрачную нежность сгинувшего, мелодию уже почти не слышную и потому настолько уловимую. Ты-нервный, и чуткий, и такой сильный, и настолько уязвимый в этой своей силе. Бросающий, режущий, кромсающий... и шепчущий: "Я не хочу, чтобы ты уезжала"...

Я уезжаю. Я всегда уезжаю. Я дама, ты валет. Я королева, ты паж. Я жестока, когда с тобой. Я нежна, потому что не люблю. Нагадала тебе не в масть-в мою фотографию, и ты всматриваешься в нее часами, сутками, месяцами-всем временем-и шепчешь имя. Мое. А зачем? Я уже ушла. А потом пишешь, и говоришь о том, что я снова снилась, и снова касалась рукой. Нежно? нежно... слишком нежно. Так касается руки мыльный пузырь, да.

Как мил ты. Я любуюсь тобой отстраненно, как тогда, когда ерошила волосы и уходила. У меня нет хвори, боли, расколотости... Есть только смутная нежность к нелюбимому...

нежность

Ты был прежде. Я очень хорошо помню твои чуткие, пушистые ресницы, длиннющие и трепещущие. Огромные очаровательные черные очи, слегка вьющиеся волосы, островатый профиль. Немного искривленную высоченную фигиру. Широкие ладони. Ощущение нервных губ на своих замороженных и замороченных пальцах.

Я все очень хорошо помню. Нежные, ласкающие полутона голоса, от крика до шепота. Изгиб гитары и мелодика-не бардов, но Вертинского... Королева играла в башне замка Шопена... паж и рыцарь, валет червей, от черноты прядей до рыжего солнца выгоревшей макушки.

Что я чувствую? прозрачную нежность сгинувшего, мелодию уже почти не слышную и потому настолько уловимую. Ты-нервный, и чуткий, и такой сильный, и настолько уязвимый в этой своей силе. Бросающий, режущий, кромсающий... и шепчущий: "Я не хочу, чтобы ты уезжала"...

Я уезжаю. Я всегда уезжаю. Я дама, ты валет. Я королева, ты паж. Я жестока, когда с тобой. Я нежна, потому что не люблю. Нагадала тебе не в масть-в мою фотографию, и ты всматриваешься в нее часами, сутками, месяцами-всем временем-и шепчешь имя. Мое. А зачем? Я уже ушла. А потом пишешь, и говоришь о том, что я снова снилась, и снова касалась рукой. Нежно? нежно... слишком нежно. Так касается руки мыльный пузырь, да.

Как мил ты. Я любуюсь тобой отстраненно, как тогда, когда ерошила волосы и уходила. У меня нет хвори, боли, расколотости... Есть только смутная нежность к нелюбимому...

Беда с Остапом. опять.

Изгиб гитары желтой
Шуруешь шуей нежно,
Десница въедет в ухо,
Обняв чужую высь,
Сосед мой добродушный
Как рявкнет неизбежно:
-Ну помолчи, ну не играй,
Хоть капельку заткнись...
Как отблеск от заката,
Бабуся сверху грянет,
-Ты шо струмент пытаешь,
А ну-ткось спать ложись!
А ты прильнешь к гитаре,
Десницей потиранишь,
-Как здорово играется,
Такой уж мой каприз...

Беда с Остапом. опять.

Изгиб гитары желтой
Шуруешь шуей нежно,
Десница въедет в ухо,
Обняв чужую высь,
Сосед мой добродушный
Как рявкнет неизбежно:
-Ну помолчи, ну не играй,
Хоть капельку заткнись...
Как отблеск от заката,
Бабуся сверху грянет,
-Ты шо струмент пытаешь,
А ну-ткось спать ложись!
А ты прильнешь к гитаре,
Десницей потиранишь,
-Как здорово играется,
Такой уж мой каприз...

Эстетика

Что там щелкает во мраке?
Грохот. Дай мне пять минут.
Покрываю ногти лаком,
Полирую их, собака,
И кольцо напялю тут.

Пусть вдали бушуют грозы,
Я у зеркала торчу.
Недвижима, в гордой позе
Уподоблюсь райской розе,
Только ватку намочу.

Пусть меня навек запомнят!
Глаз подкрасить чуть сильней.
Сяду малость поудобней...
Эй, заткнись, придурок злобный!
И на веко- тех теней...

Ты вручал мне веник хмуро.
Все припомню! Будешь сед!
Ах, убраться? Я не дура.
Тут эстетика, в натуре,
Вот и жди! Большой привет.

А теперь чуток помады,
Прядь поправить, взять пинцет...
Тварь! Я ж для твоей отрады,
Что за грохот канонады?
Слышишь, ЗАНЯТ ТУАЛЕТ!

Эстетика

Что там щелкает во мраке?
Грохот. Дай мне пять минут.
Покрываю ногти лаком,
Полирую их, собака,
И кольцо напялю тут.

Пусть вдали бушуют грозы,
Я у зеркала торчу.
Недвижима, в гордой позе
Уподоблюсь райской розе,
Только ватку намочу.

Пусть меня навек запомнят!
Глаз подкрасить чуть сильней.
Сяду малость поудобней...
Эй, заткнись, придурок злобный!
И на веко- тех теней...

Ты вручал мне веник хмуро.
Все припомню! Будешь сед!
Ах, убраться? Я не дура.
Тут эстетика, в натуре,
Вот и жди! Большой привет.

А теперь чуток помады,
Прядь поправить, взять пинцет...
Тварь! Я ж для твоей отрады,
Что за грохот канонады?
Слышишь, ЗАНЯТ ТУАЛЕТ!