Колобкея: Колобок и Горгона Медуза

Так, вот, в стародавние времена в самой что ни на есть Древней Греции в хибаре лежал себе Колобок и вовсе не хотел по тропинке катиться да повиги совершать. Лениво ему было.
И послали Зевс с Герой Горгону Медузу, чтоб воздействовать на непослушливого Колобка. Медуза о вызове услыхала, прихорошилась, нос попудрила- все ж таки на свидание с мужчиной идти, змей в прическу уложила и стремительно воспарила в сторону хибары. где ленивый Колобок дрыхнет себе, румянится. Летит Медуза, кто на нее не глянет- все в камень обращаются от несказанной ея красоты. Прибыла, однако, вошла в хижину, и ласковым голоском так:
-Колобок, Колобок, погляди на меня, милок!
А Колобок дрыхнет, и лениво ему глаза-то открывать, и так сквозь сон буркает:
-Я потом, я попозже,- а сам спит, и храпит даже, невежа, при даме-то.
Медуза начала его змеей так любезно щекотать:
-Ну открой глазоньки, ангел-свет, красива ль я, хороша ли, придусь ли тебе по сердцу?
-Отстань ты от меня, у меня и сердца-то нет, где это ты видала у Колобка сердце?
Медуза настырно подползла под самый румяный бок Колобка:
-Экий ты, Колобок, очерствевший, экий жесткий, тут прекрасная девица с тобой глаголит, а ты все ленишься!- и заплакала, подмачивая репутацию Колобка.
-А может, ты и не прекрасная вовсе,- сквозь сон бормочет ленивый Колобок,- мне лениво проверять, ходят тут всякие.
Неуязвим Колобок, и не подмачивается никак его черствая натура, только лужица Медузиных слез на полу натекла. Горгона с горя поглядела в отраженье свое, проверить, вдруг и впрямь не прекрасная, да как на себя глянула, от красы своей неописуемой враз окаменела. А Колобок открыл глаз, видит: баба каменна.
Ну, пусть, думает, стоит, будет в хижине музей имени Колобка.
А Зевс с Герой сверху зрят, опять этот наглый румяный Колобок в хижине дрыхнет, и такую Медузу загубил Прекрасную. Сначала от злости стали локти кусать друг другу, а потом подумали-подумали:
-Позовем-ка мы Сирен, а они и Колобка на дорогу позовут.
Но это уже следующая история.

Колобкея: Колобок и Горгона Медуза

Так, вот, в стародавние времена в самой что ни на есть Древней Греции в хибаре лежал себе Колобок и вовсе не хотел по тропинке катиться да повиги совершать. Лениво ему было.
И послали Зевс с Герой Горгону Медузу, чтоб воздействовать на непослушливого Колобка. Медуза о вызове услыхала, прихорошилась, нос попудрила- все ж таки на свидание с мужчиной идти, змей в прическу уложила и стремительно воспарила в сторону хибары. где ленивый Колобок дрыхнет себе, румянится. Летит Медуза, кто на нее не глянет- все в камень обращаются от несказанной ея красоты. Прибыла, однако, вошла в хижину, и ласковым голоском так:
-Колобок, Колобок, погляди на меня, милок!
А Колобок дрыхнет, и лениво ему глаза-то открывать, и так сквозь сон буркает:
-Я потом, я попозже,- а сам спит, и храпит даже, невежа, при даме-то.
Медуза начала его змеей так любезно щекотать:
-Ну открой глазоньки, ангел-свет, красива ль я, хороша ли, придусь ли тебе по сердцу?
-Отстань ты от меня, у меня и сердца-то нет, где это ты видала у Колобка сердце?
Медуза настырно подползла под самый румяный бок Колобка:
-Экий ты, Колобок, очерствевший, экий жесткий, тут прекрасная девица с тобой глаголит, а ты все ленишься!- и заплакала, подмачивая репутацию Колобка.
-А может, ты и не прекрасная вовсе,- сквозь сон бормочет ленивый Колобок,- мне лениво проверять, ходят тут всякие.
Неуязвим Колобок, и не подмачивается никак его черствая натура, только лужица Медузиных слез на полу натекла. Горгона с горя поглядела в отраженье свое, проверить, вдруг и впрямь не прекрасная, да как на себя глянула, от красы своей неописуемой враз окаменела. А Колобок открыл глаз, видит: баба каменна.
Ну, пусть, думает, стоит, будет в хижине музей имени Колобка.
А Зевс с Герой сверху зрят, опять этот наглый румяный Колобок в хижине дрыхнет, и такую Медузу загубил Прекрасную. Сначала от злости стали локти кусать друг другу, а потом подумали-подумали:
-Позовем-ка мы Сирен, а они и Колобка на дорогу позовут.
Но это уже следующая история.

полет

Я еду туда, где мне не место.
Я еду туда, где я не нужна.
Я еду туда, куда ехать мне не надо бы.
Но я соберу с собой маленький чемоданчик вещей и сяду в самолет.
Чтоб долететь. Понемногу. По частям. Размазывая себя маленькой каплей дождя по всему огромному небу.
Кажется, ты мне не снился уже очень давно.
Кажется, я перестала не дышать, когда тебя нет рядом.
Я еду, не чтобы найти тебя.
Я еду потерять тебя.
Но, может быть, мне удасться потерять себя прежде?
Хорошо, когда снится чужое небо.
Но трудно на нем удержаться.
И рукава мои дырявы.
А туз червей выпадет порошком старости из моих длинных пальцев.

полет

Я еду туда, где мне не место.
Я еду туда, где я не нужна.
Я еду туда, куда ехать мне не надо бы.
Но я соберу с собой маленький чемоданчик вещей и сяду в самолет.
Чтоб долететь. Понемногу. По частям. Размазывая себя маленькой каплей дождя по всему огромному небу.
Кажется, ты мне не снился уже очень давно.
Кажется, я перестала не дышать, когда тебя нет рядом.
Я еду, не чтобы найти тебя.
Я еду потерять тебя.
Но, может быть, мне удасться потерять себя прежде?
Хорошо, когда снится чужое небо.
Но трудно на нем удержаться.
И рукава мои дырявы.
А туз червей выпадет порошком старости из моих длинных пальцев.

Колобкея: Колобок и Сирены

Решили, значится, Зевс с Герой выманить Колобка на путь героя из избушки. А Колобок лежит себе, дремлет, хоть кол на голове чеши. И вытянул из Моря-Окияна Зевес Сирен, дабы зов их дошел до ушей Колобка. Ясно же, что никто не может устоять пред Сиренами морскими, кто голосок их сладкий услышит, всяк к ним спешит.
И вот ползут себе Сирены по тропинке к хижине Колобка, аукают, перекликаются мелодично, так что все людьми столпами стоят да в чудные звуки вслушиваются. А Сирены у самой двери в хибарку пристроились и начали мяукать, распевать сладкоголосо:
-К нам, к нам, наш Герой!
Колобок же сквозь сон с трудом слышит какие-то голоса, да и ворчит:
-Ась! Пойте громче! Ничего не слыхать!
Сирены достали раковину, в нее, как в репродуктор, голосят, нотки перебирают, а Колобку и слышать лень, дрыхнет он. Еще и развернулся да заливисто так захрапел, громко, так что у Сирен от храпа Колобочьего барабанные перепонки начали лопаться.
Сирены фыркнули:
-Мы АРТИСТКИ, а ты, ты, такой огрубевший и нечуткий, нас заглушаешь, над искусством ругаешься!-и с горя почти охрипли.
А Колобок мелодию во сне начал напевать-выхрапывать. Да вот только беда у него со слухом, все ноты сбиваются в один шар, и никак не выходит у него мелодия-то, зато какофонию храпит порядочную, так что чувствительным и музыкальным Сиренам аж худо стало, начали они в обморок хлопаться.
-Этот варвар, он ничего не понимает в музыке,-ужаснулись те из Сирен, кто сумел остаться на ногах после храпа Колобочьего, и уползли обратно в Море. принимать лекарства от мигрени.
А Зевс с Герой на это сверху зрят и волосы на себе рвут:
-Опять этот баловень почивает!... А позовем-ка мы Циклопа Полифема, может, он этого нахального Колобка растопчет да и съест!
Но это уже следующая история.

Колобкея: Колобок и Сирены

Решили, значится, Зевс с Герой выманить Колобка на путь героя из избушки. А Колобок лежит себе, дремлет, хоть кол на голове чеши. И вытянул из Моря-Окияна Зевес Сирен, дабы зов их дошел до ушей Колобка. Ясно же, что никто не может устоять пред Сиренами морскими, кто голосок их сладкий услышит, всяк к ним спешит.
И вот ползут себе Сирены по тропинке к хижине Колобка, аукают, перекликаются мелодично, так что все людьми столпами стоят да в чудные звуки вслушиваются. А Сирены у самой двери в хибарку пристроились и начали мяукать, распевать сладкоголосо:
-К нам, к нам, наш Герой!
Колобок же сквозь сон с трудом слышит какие-то голоса, да и ворчит:
-Ась! Пойте громче! Ничего не слыхать!
Сирены достали раковину, в нее, как в репродуктор, голосят, нотки перебирают, а Колобку и слышать лень, дрыхнет он. Еще и развернулся да заливисто так захрапел, громко, так что у Сирен от храпа Колобочьего барабанные перепонки начали лопаться.
Сирены фыркнули:
-Мы АРТИСТКИ, а ты, ты, такой огрубевший и нечуткий, нас заглушаешь, над искусством ругаешься!-и с горя почти охрипли.
А Колобок мелодию во сне начал напевать-выхрапывать. Да вот только беда у него со слухом, все ноты сбиваются в один шар, и никак не выходит у него мелодия-то, зато какофонию храпит порядочную, так что чувствительным и музыкальным Сиренам аж худо стало, начали они в обморок хлопаться.
-Этот варвар, он ничего не понимает в музыке,-ужаснулись те из Сирен, кто сумел остаться на ногах после храпа Колобочьего, и уползли обратно в Море. принимать лекарства от мигрени.
А Зевс с Герой на это сверху зрят и волосы на себе рвут:
-Опять этот баловень почивает!... А позовем-ка мы Циклопа Полифема, может, он этого нахального Колобка растопчет да и съест!
Но это уже следующая история.

ах вы глюки, мои глюки, глюки новые мои, глюки новые, хреновые...

Сесть...
В течении трех часов шлифовать в голове стиш, долго, тягуче, задумчиво.
Наконец выцедить его, родимого, на волю.
Полюбоваться, произнести вслух.
Потрогать языком.
Поцокать от удовольствия.
И, наконец, не написать!
Наоборот, теперь с легким сердцем от сознания того, как умолченный стиш чуден и мил, отправиться его забывать!

ах вы глюки, мои глюки, глюки новые мои, глюки новые, хреновые...

Сесть...
В течении трех часов шлифовать в голове стиш, долго, тягуче, задумчиво.
Наконец выцедить его, родимого, на волю.
Полюбоваться, произнести вслух.
Потрогать языком.
Поцокать от удовольствия.
И, наконец, не написать!
Наоборот, теперь с легким сердцем от сознания того, как умолченный стиш чуден и мил, отправиться его забывать!

(no subject)

Я почему-то обладаю волшебным даром притягивать к себе уйму хлама. Расстаться с ним мне не позволяет совесть и загадочное чувство, что вдруг он когда-то понадобится. Квартира в Питере, где я прожила одна, не утруждая себя разборкой барахла, восемь лет, напоминает, наверное, гнездо сумасшедшей сороки.
Кроме всяких полезностей наподобие старых обоев, линолеума, стекла, краски и прочих арголитно-гипрочных арматур, мое бывшее жилище хранит в себе:

1. Валуны гранитные. С перешейка. Тяжелые. Лучший груз из всех возможных для засолки черных груздей. Хранятся на балконе в количестве 5 штук, кажется.  Или больше. Причем именно валуны, не какие-то мелкие камешки. Кареты на мелочевку не размениваются.
2. Остатки дубовой бочки для соления. Всего. Можно трупы врагов солить. К ней же два ржавых обруча.
3. Конспекты пятнадцатилетней давности. Ни много-ни мало-два секретера. Больших. Это только мои. А есть еще и сестричкины.
4. Коллекция значков. Я в детстве собирала. И сестра. Выкинуть рука не поднялась. Там много-много. Но у меня-то нормальные значки были, с аритектурными памятниками и с надписями наподобие: "Они должны жить. Семиреченский лягушкозуб". С городами еще, да. И со всякими ЮНЫМИ. ЮНЫЙ ботаник. ЮНЫЙ спелеолог. И прочие. Сестра же младшая была девочкой активной. Потому собирала значки с Лениным. Ленин в Польше. Ленин в Суоми... Ленин в шалаше. Во как. И все это богатство гниет в Питере. Приеду-что делать? Нешто выкидывать? Антиквариат же!
5. Портрет Брежнева. Большой. Приволок приятель. С воплем, что это уже готовая грунтовка на холсте. У меня закрасить не поднялась рука, ценный же хлам. Древность! Я уж лучше на арготлите, пропитанным льняным маслом, попишу. Его, кстати, тоже целый угол. Причем уже распиленный арголит, да.
6. Решетка. Садовая. Красивая. Поздняя эклектика, конец 19 века. Фрагмент-но какой! Стояла восемь лет у моей кровати. Отличная опора для противокомариного полога. Лично покрасила бронзовой краской. У кого еще в спальне обретается садовая решетка?
7. Береста. Много. С фигурной фактурой, наростами и прочим. Когда-то делала картинки на бересте. Приятель поделился, он плетет, ему наросты без надобности, а мне пейзажность создают... Ой, как ее там много... между балконными дверями... и за секретером... и на антресолях.
8. Бисер, кажется. Вышивала в подростковом возрасте картинку с Нептуном и осьминогами. Выкинуть добро ж рука не поднимется.
9. Гора шмоток - это понятно.
10. Металлическая арматура для подвесных потолков. Обрезки-остатки. Ну, ведь ценность же, кто ж такое выкинет?
11. Остатки былой роскоши: тропические раковины и кораллы, часть лично я насобирала в Тайланде. Не расстанусь, задушусь. Родное!
12. Сувениры со всех стран, куда заносила меня нога... а заносила в добрую половину Европы.
13. ГОРЫ книг. И словарей. Вейсман мой любимый...
14. Фотоальбомы, да... Их есть у меня.
15. А остатки черного медведя плюшевого, погрызенные собакой? Как выбросишь-жалко ж игрушку? А пластмассовый огромный заяц Геракл в красном галстуке и костюме, и несколько резиновых котов, живущие на шкафу в углу?
16. Обувь. Вы не думайте, что ее мало. Всего лишь кладовка пятиметровая забита. Ах, какие там черные резиновые сапоги для лазанья по канавам!
17. Там же, в кладовке- банки с мариноваными грибами. Опята, да... в лимонной кислоте... с мятным листом, майораном... ну, мечта для бигуса. И моховички... а какие козлята... ну как такое выкинешь?
18. И, наконец, еще ведь куча антресолей с новыми кастрюлями большими, ценными скороварками. ЧУГУННЫЕ сковородочки, чаны двадцатилитровые, шинковка должна быть... ой...
19. Стеклянные банки с крышками. Вы не собирали стеклянные банки с крышками завинчивающимися? А я мыла и собирала. Как ценность такую выкинуть? Ведь туда же грибы можно запихать потом.
20. А сколько противней...
21. И электропровода. Разные. Мотки проволоки. Загадочные осциллографы... чего там только нет.
22. Мебель. Ее ж тоже надо будет куда-то деть. Выше крыши. Диваны, полки книжные, шкафы...
23. И горы малорапознаваемого хлама. Ценного. Как. например, мои детские рисунки (жаба задушит ЭТО выкидывать), расписанные цветные маленькие камушки-гальки, коллекция полудрагоценных камней и минералов... Старые слайды...

Чего там только нет! И это все мне предстоит ликвидировать в течении 10 дней пребывания в Питере (задумчиво поглядывая на цены на авиабилеты на август). Тошно-то как. С добром, праведно нажитым за всю долгую каретную жизнь. расставаться... Сковородочки мои чугунные. А сорняки на окнах? У меня там примерно 10 горшков сорняков....

Жестокая БрМр здесь навеяла.

(no subject)

Я почему-то обладаю волшебным даром притягивать к себе уйму хлама. Расстаться с ним мне не позволяет совесть и загадочное чувство, что вдруг он когда-то понадобится. Квартира в Питере, где я прожила одна, не утруждая себя разборкой барахла, восемь лет, напоминает, наверное, гнездо сумасшедшей сороки.
Кроме всяких полезностей наподобие старых обоев, линолеума, стекла, краски и прочих арголитно-гипрочных арматур, мое бывшее жилище хранит в себе:

1. Валуны гранитные. С перешейка. Тяжелые. Лучший груз из всех возможных для засолки черных груздей. Хранятся на балконе в количестве 5 штук, кажется.  Или больше. Причем именно валуны, не какие-то мелкие камешки. Кареты на мелочевку не размениваются.
2. Остатки дубовой бочки для соления. Всего. Можно трупы врагов солить. К ней же два ржавых обруча.
3. Конспекты пятнадцатилетней давности. Ни много-ни мало-два секретера. Больших. Это только мои. А есть еще и сестричкины.
4. Коллекция значков. Я в детстве собирала. И сестра. Выкинуть рука не поднялась. Там много-много. Но у меня-то нормальные значки были, с аритектурными памятниками и с надписями наподобие: "Они должны жить. Семиреченский лягушкозуб". С городами еще, да. И со всякими ЮНЫМИ. ЮНЫЙ ботаник. ЮНЫЙ спелеолог. И прочие. Сестра же младшая была девочкой активной. Потому собирала значки с Лениным. Ленин в Польше. Ленин в Суоми... Ленин в шалаше. Во как. И все это богатство гниет в Питере. Приеду-что делать? Нешто выкидывать? Антиквариат же!
5. Портрет Брежнева. Большой. Приволок приятель. С воплем, что это уже готовая грунтовка на холсте. У меня закрасить не поднялась рука, ценный же хлам. Древность! Я уж лучше на арготлите, пропитанным льняным маслом, попишу. Его, кстати, тоже целый угол. Причем уже распиленный арголит, да.
6. Решетка. Садовая. Красивая. Поздняя эклектика, конец 19 века. Фрагмент-но какой! Стояла восемь лет у моей кровати. Отличная опора для противокомариного полога. Лично покрасила бронзовой краской. У кого еще в спальне обретается садовая решетка?
7. Береста. Много. С фигурной фактурой, наростами и прочим. Когда-то делала картинки на бересте. Приятель поделился, он плетет, ему наросты без надобности, а мне пейзажность создают... Ой, как ее там много... между балконными дверями... и за секретером... и на антресолях.
8. Бисер, кажется. Вышивала в подростковом возрасте картинку с Нептуном и осьминогами. Выкинуть добро ж рука не поднимется.
9. Гора шмоток - это понятно.
10. Металлическая арматура для подвесных потолков. Обрезки-остатки. Ну, ведь ценность же, кто ж такое выкинет?
11. Остатки былой роскоши: тропические раковины и кораллы, часть лично я насобирала в Тайланде. Не расстанусь, задушусь. Родное!
12. Сувениры со всех стран, куда заносила меня нога... а заносила в добрую половину Европы.
13. ГОРЫ книг. И словарей. Вейсман мой любимый...
14. Фотоальбомы, да... Их есть у меня.
15. А остатки черного медведя плюшевого, погрызенные собакой? Как выбросишь-жалко ж игрушку? А пластмассовый огромный заяц Геракл в красном галстуке и костюме, и несколько резиновых котов, живущие на шкафу в углу?
16. Обувь. Вы не думайте, что ее мало. Всего лишь кладовка пятиметровая забита. Ах, какие там черные резиновые сапоги для лазанья по канавам!
17. Там же, в кладовке- банки с мариноваными грибами. Опята, да... в лимонной кислоте... с мятным листом, майораном... ну, мечта для бигуса. И моховички... а какие козлята... ну как такое выкинешь?
18. И, наконец, еще ведь куча антресолей с новыми кастрюлями большими, ценными скороварками. ЧУГУННЫЕ сковородочки, чаны двадцатилитровые, шинковка должна быть... ой...
19. Стеклянные банки с крышками. Вы не собирали стеклянные банки с крышками завинчивающимися? А я мыла и собирала. Как ценность такую выкинуть? Ведь туда же грибы можно запихать потом.
20. А сколько противней...
21. И электропровода. Разные. Мотки проволоки. Загадочные осциллографы... чего там только нет.
22. Мебель. Ее ж тоже надо будет куда-то деть. Выше крыши. Диваны, полки книжные, шкафы...
23. И горы малорапознаваемого хлама. Ценного. Как. например, мои детские рисунки (жаба задушит ЭТО выкидывать), расписанные цветные маленькие камушки-гальки, коллекция полудрагоценных камней и минералов... Старые слайды...

Чего там только нет! И это все мне предстоит ликвидировать в течении 10 дней пребывания в Питере (задумчиво поглядывая на цены на авиабилеты на август). Тошно-то как. С добром, праведно нажитым за всю долгую каретную жизнь. расставаться... Сковородочки мои чугунные. А сорняки на окнах? У меня там примерно 10 горшков сорняков....

Жестокая БрМр здесь навеяла.