![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Mar. 30th, 2005
Ты звонишь мне. Раз, другой, третий. Я не узнаю твой голос.
Расскажи мне, какие оправдания у нелюбви. Расскажи, заставь поверить, что ты остался собой и что я тебя знаю. Четыре года назад руку бы отдала, чтоб услышать от тебе этот лепет, а сегодня вот в очередной раз не узнала твой голос. Ты мне не друг, не враг, никто. Чужая страница, кажется, я когда-то читала эту книгу, но только зачем ее листать опять. Какие тут могут быть оправдания.
- Ангел мой, выслушай, не ревнуй и не сердись, - ты просишь, лжешь, торопишься, дышишь, произносишь на выдохе. Кольца замыкается, милый, ты говоришь, почти как я когда-то, но только даже место замыкания кольца мне больше не важно. Поносить да выбросить. Дорогой, милый, солнце. Я смогу назвать тебя любой кличкой, потому что мне уже давно стало все равно, как же оно звучит, твое имя. Я спокойно любуюсь стеной моего здания имени нелюбви.
Я не знаю оправданий для твоего волнения. Ты пытаешься рассказать, что у тебя все хорошо, вроде бы очень хорошо, живешь и смеешься. Ты не умеешь врать так, чтоб я верила, никогда не умел, не научился и сейчас, и мне тебя немного жалко, своим надрывом пытающегося сказать о том, что все сложилось и сложилось чудно. Вот только зачем же ты звонишь мне, скажи, зачем доказываешь все это мне, мне неинтересно. Ты не веришь, но уже совсем не интересно. Прости меня, я путешествую по очень дальней дороге. В пункт назначения Вечность в поезде нелюбви.
Ты можешь сотню раз спросить, какие основания для нелюбви. Дорогой, для моей нелюбви нет оснований. Иногда долго хранишь ношеную когда-то любимую майку. Потом вдруг оденешь, да только изменилась форма груди, и майка уже не нравится, совсем нет. Извини, солнце. В моем мире много солнц, но слушать их всех я не могу, да и не хочу.
Милый, ты попросишь, и я, конечно, сделаю. Мне будет тебя жалко, и еще пронзительно стыдно за свою нелюбовь к тебе, за то, что нежность не оплавляет ногти на мизинце в янтарное тепло, за то, что ты, наверное, постарел, за то, что ты есть и вот звонишь мне. О Господи, только не доказывай мне ничего, мне неинтересно знать о твоей жизни, совсем-совсем, ни - что у вас все хорошо, ни - что у тебя все плохо, совсем ничего. Ты мне не друг, не враг, чужой прохожий, стершийся след. Говори, а, если хочешь, молчи. Дыши в трубку обиженно и нервно. Ты не умеешь доказывать теорему нелюбви. Я могу, но не научу тебя. Потому что мне уже давно никак.
- Быть тебе богатым, солнце, - я опять не узнала голос и мучительно пытаюсь припомнить имя. Имя собственной жизни, вот только уже прожитой.
- Ну, что ты молчишь, раз уж позвонил. Расскажи мне о нелюбви. А впрочем, зачем так торопливо. Я про нее и так все знаю.
Расскажи мне, какие оправдания у нелюбви. Расскажи, заставь поверить, что ты остался собой и что я тебя знаю. Четыре года назад руку бы отдала, чтоб услышать от тебе этот лепет, а сегодня вот в очередной раз не узнала твой голос. Ты мне не друг, не враг, никто. Чужая страница, кажется, я когда-то читала эту книгу, но только зачем ее листать опять. Какие тут могут быть оправдания.
- Ангел мой, выслушай, не ревнуй и не сердись, - ты просишь, лжешь, торопишься, дышишь, произносишь на выдохе. Кольца замыкается, милый, ты говоришь, почти как я когда-то, но только даже место замыкания кольца мне больше не важно. Поносить да выбросить. Дорогой, милый, солнце. Я смогу назвать тебя любой кличкой, потому что мне уже давно стало все равно, как же оно звучит, твое имя. Я спокойно любуюсь стеной моего здания имени нелюбви.
Я не знаю оправданий для твоего волнения. Ты пытаешься рассказать, что у тебя все хорошо, вроде бы очень хорошо, живешь и смеешься. Ты не умеешь врать так, чтоб я верила, никогда не умел, не научился и сейчас, и мне тебя немного жалко, своим надрывом пытающегося сказать о том, что все сложилось и сложилось чудно. Вот только зачем же ты звонишь мне, скажи, зачем доказываешь все это мне, мне неинтересно. Ты не веришь, но уже совсем не интересно. Прости меня, я путешествую по очень дальней дороге. В пункт назначения Вечность в поезде нелюбви.
Ты можешь сотню раз спросить, какие основания для нелюбви. Дорогой, для моей нелюбви нет оснований. Иногда долго хранишь ношеную когда-то любимую майку. Потом вдруг оденешь, да только изменилась форма груди, и майка уже не нравится, совсем нет. Извини, солнце. В моем мире много солнц, но слушать их всех я не могу, да и не хочу.
Милый, ты попросишь, и я, конечно, сделаю. Мне будет тебя жалко, и еще пронзительно стыдно за свою нелюбовь к тебе, за то, что нежность не оплавляет ногти на мизинце в янтарное тепло, за то, что ты, наверное, постарел, за то, что ты есть и вот звонишь мне. О Господи, только не доказывай мне ничего, мне неинтересно знать о твоей жизни, совсем-совсем, ни - что у вас все хорошо, ни - что у тебя все плохо, совсем ничего. Ты мне не друг, не враг, чужой прохожий, стершийся след. Говори, а, если хочешь, молчи. Дыши в трубку обиженно и нервно. Ты не умеешь доказывать теорему нелюбви. Я могу, но не научу тебя. Потому что мне уже давно никак.
- Быть тебе богатым, солнце, - я опять не узнала голос и мучительно пытаюсь припомнить имя. Имя собственной жизни, вот только уже прожитой.
- Ну, что ты молчишь, раз уж позвонил. Расскажи мне о нелюбви. А впрочем, зачем так торопливо. Я про нее и так все знаю.
Ты звонишь мне. Раз, другой, третий. Я не узнаю твой голос.
Расскажи мне, какие оправдания у нелюбви. Расскажи, заставь поверить, что ты остался собой и что я тебя знаю. Четыре года назад руку бы отдала, чтоб услышать от тебе этот лепет, а сегодня вот в очередной раз не узнала твой голос. Ты мне не друг, не враг, никто. Чужая страница, кажется, я когда-то читала эту книгу, но только зачем ее листать опять. Какие тут могут быть оправдания.
- Ангел мой, выслушай, не ревнуй и не сердись, - ты просишь, лжешь, торопишься, дышишь, произносишь на выдохе. Кольца замыкается, милый, ты говоришь, почти как я когда-то, но только даже место замыкания кольца мне больше не важно. Поносить да выбросить. Дорогой, милый, солнце. Я смогу назвать тебя любой кличкой, потому что мне уже давно стало все равно, как же оно звучит, твое имя. Я спокойно любуюсь стеной моего здания имени нелюбви.
Я не знаю оправданий для твоего волнения. Ты пытаешься рассказать, что у тебя все хорошо, вроде бы очень хорошо, живешь и смеешься. Ты не умеешь врать так, чтоб я верила, никогда не умел, не научился и сейчас, и мне тебя немного жалко, своим надрывом пытающегося сказать о том, что все сложилось и сложилось чудно. Вот только зачем же ты звонишь мне, скажи, зачем доказываешь все это мне, мне неинтересно. Ты не веришь, но уже совсем не интересно. Прости меня, я путешествую по очень дальней дороге. В пункт назначения Вечность в поезде нелюбви.
Ты можешь сотню раз спросить, какие основания для нелюбви. Дорогой, для моей нелюбви нет оснований. Иногда долго хранишь ношеную когда-то любимую майку. Потом вдруг оденешь, да только изменилась форма груди, и майка уже не нравится, совсем нет. Извини, солнце. В моем мире много солнц, но слушать их всех я не могу, да и не хочу.
Милый, ты попросишь, и я, конечно, сделаю. Мне будет тебя жалко, и еще пронзительно стыдно за свою нелюбовь к тебе, за то, что нежность не оплавляет ногти на мизинце в янтарное тепло, за то, что ты, наверное, постарел, за то, что ты есть и вот звонишь мне. О Господи, только не доказывай мне ничего, мне неинтересно знать о твоей жизни, совсем-совсем, ни - что у вас все хорошо, ни - что у тебя все плохо, совсем ничего. Ты мне не друг, не враг, чужой прохожий, стершийся след. Говори, а, если хочешь, молчи. Дыши в трубку обиженно и нервно. Ты не умеешь доказывать теорему нелюбви. Я могу, но не научу тебя. Потому что мне уже давно никак.
- Быть тебе богатым, солнце, - я опять не узнала голос и мучительно пытаюсь припомнить имя. Имя собственной жизни, вот только уже прожитой.
- Ну, что ты молчишь, раз уж позвонил. Расскажи мне о нелюбви. А впрочем, зачем так торопливо. Я про нее и так все знаю.
Расскажи мне, какие оправдания у нелюбви. Расскажи, заставь поверить, что ты остался собой и что я тебя знаю. Четыре года назад руку бы отдала, чтоб услышать от тебе этот лепет, а сегодня вот в очередной раз не узнала твой голос. Ты мне не друг, не враг, никто. Чужая страница, кажется, я когда-то читала эту книгу, но только зачем ее листать опять. Какие тут могут быть оправдания.
- Ангел мой, выслушай, не ревнуй и не сердись, - ты просишь, лжешь, торопишься, дышишь, произносишь на выдохе. Кольца замыкается, милый, ты говоришь, почти как я когда-то, но только даже место замыкания кольца мне больше не важно. Поносить да выбросить. Дорогой, милый, солнце. Я смогу назвать тебя любой кличкой, потому что мне уже давно стало все равно, как же оно звучит, твое имя. Я спокойно любуюсь стеной моего здания имени нелюбви.
Я не знаю оправданий для твоего волнения. Ты пытаешься рассказать, что у тебя все хорошо, вроде бы очень хорошо, живешь и смеешься. Ты не умеешь врать так, чтоб я верила, никогда не умел, не научился и сейчас, и мне тебя немного жалко, своим надрывом пытающегося сказать о том, что все сложилось и сложилось чудно. Вот только зачем же ты звонишь мне, скажи, зачем доказываешь все это мне, мне неинтересно. Ты не веришь, но уже совсем не интересно. Прости меня, я путешествую по очень дальней дороге. В пункт назначения Вечность в поезде нелюбви.
Ты можешь сотню раз спросить, какие основания для нелюбви. Дорогой, для моей нелюбви нет оснований. Иногда долго хранишь ношеную когда-то любимую майку. Потом вдруг оденешь, да только изменилась форма груди, и майка уже не нравится, совсем нет. Извини, солнце. В моем мире много солнц, но слушать их всех я не могу, да и не хочу.
Милый, ты попросишь, и я, конечно, сделаю. Мне будет тебя жалко, и еще пронзительно стыдно за свою нелюбовь к тебе, за то, что нежность не оплавляет ногти на мизинце в янтарное тепло, за то, что ты, наверное, постарел, за то, что ты есть и вот звонишь мне. О Господи, только не доказывай мне ничего, мне неинтересно знать о твоей жизни, совсем-совсем, ни - что у вас все хорошо, ни - что у тебя все плохо, совсем ничего. Ты мне не друг, не враг, чужой прохожий, стершийся след. Говори, а, если хочешь, молчи. Дыши в трубку обиженно и нервно. Ты не умеешь доказывать теорему нелюбви. Я могу, но не научу тебя. Потому что мне уже давно никак.
- Быть тебе богатым, солнце, - я опять не узнала голос и мучительно пытаюсь припомнить имя. Имя собственной жизни, вот только уже прожитой.
- Ну, что ты молчишь, раз уж позвонил. Расскажи мне о нелюбви. А впрочем, зачем так торопливо. Я про нее и так все знаю.