О Господи, спаси и сохрани

О Господи, спаси и сохрани Все-все, когда-то бывшее не с нами, Мне - ножницы, бумага или камень, Неважно, впрочем. Оборвалась нить. Раскроен незатейливый январь, Дожди и солнце, словно по заказу, Я, кажется, почти теряю разум, Слегка подмерзла. Но еще жива. Все буду пальцы полоскать в реке, И молча вышивать судьбу на пяльцах, С мелодией просроченного вальса Входи, будь гостем, милый манекен.

Забыть, а что осталось - зачеркнуть, Устало подводить итоги года, Из минусов плести постылый модуль, От пряника сбежав, попасть под кнут. И медлить до рождественской звезды, Чтоб, серафима чуя за плечами, Гнилым корытом в новый год отчалить, Вдыхая сладкий поминальный дым. Трепать, как пеньку, Ариадны нить, Потерянную блудными сынами... И все, когда-то бывшее не с нами, О Господи, спаси и сохрани.

О Господи, спаси и сохрани

О Господи, спаси и сохрани Все-все, когда-то бывшее не с нами, Мне - ножницы, бумага или камень, Неважно, впрочем. Оборвалась нить. Раскроен незатейливый январь, Дожди и солнце, словно по заказу, Я, кажется, почти теряю разум, Слегка подмерзла. Но еще жива. Все буду пальцы полоскать в реке, И молча вышивать судьбу на пяльцах, С мелодией просроченного вальса Входи, будь гостем, милый манекен.

Забыть, а что осталось - зачеркнуть, Устало подводить итоги года, Из минусов плести постылый модуль, От пряника сбежав, попасть под кнут. И медлить до рождественской звезды, Чтоб, серафима чуя за плечами, Гнилым корытом в новый год отчалить, Вдыхая сладкий поминальный дым. Трепать, как пеньку, Ариадны нить, Потерянную блудными сынами... И все, когда-то бывшее не с нами, О Господи, спаси и сохрани.