Без вести

Совсем банальное се ля ви, все душат майские сны,
И диктор, кажется, объявил сегодня конец войны.
В трюмо прищурилась. Взгляд тосклив. Ей скоро тридцать лет.
Она напишет еще в архив. Пока что отзыва нет.

По радио крутят весенний вальс. Сосед за стеной бранится.
Господь всемогущий, помилуй вас, которые будут сниться.

Под вечер дует из всех щелей, сквозняк воцарился в мире.
Одна? Неважно. Гляди веселей. Только сорок четыре.
В голове ажурная пустота. Опять пригорел омлет.
Она послала запрос, но там и места гибели нет.

На улице что-то жужжит квартет. Мая дни сочтены.
Господь всемогущий, помилуй тех, которые видят сны.

Сегодня внучки в гости придут. Нынче семьдесят шесть.
Напечь им сырников на меду. Раздав карамель "дюшес",
Проводит девочек до метро. Поправит сыну манжет.
Под сердцем чувствует стылый тромб. В архиве сведений нет.

А в телевизоре звук подсел, у танго мотив размыт.
Господь всемогущий, помилуй всех, которым приснимся мы.

Без вести

Совсем банальное се ля ви, все душат майские сны,
И диктор, кажется, объявил сегодня конец войны.
В трюмо прищурилась. Взгляд тосклив. Ей скоро тридцать лет.
Она напишет еще в архив. Пока что отзыва нет.

По радио крутят весенний вальс. Сосед за стеной бранится.
Господь всемогущий, помилуй вас, которые будут сниться.

Под вечер дует из всех щелей, сквозняк воцарился в мире.
Одна? Неважно. Гляди веселей. Только сорок четыре.
В голове ажурная пустота. Опять пригорел омлет.
Она послала запрос, но там и места гибели нет.

На улице что-то жужжит квартет. Мая дни сочтены.
Господь всемогущий, помилуй тех, которые видят сны.

Сегодня внучки в гости придут. Нынче семьдесят шесть.
Напечь им сырников на меду. Раздав карамель "дюшес",
Проводит девочек до метро. Поправит сыну манжет.
Под сердцем чувствует стылый тромб. В архиве сведений нет.

А в телевизоре звук подсел, у танго мотив размыт.
Господь всемогущий, помилуй всех, которым приснимся мы.